– Весь кошмар и ужас гражданской войны в Донбассе, особенно лета 2014 года, когда шли ожесточенные бои между украинскими националистами и ополченцами, нашу семью не коснулся. Было страшно. Бомбежки, артиллерийские обстрелы городов. Гибель знакомых и друзей – тех, кто стал на защиту свой земли. Ведь рушилось все – прежде всего устои и те ценности, на которых выросли мы, поколение, кому сейчас далеко за шестьдесят, – в раздумии начала Наталья, переселенка из шахтерского городка Торез, что в Донецкой народной республике.

Сейчас она с мужем уже третий год живет у дочки с зятем в Новошахтинске Ростовской области, таком же шахтерском городке.

В мае 2014 года, когда Донбасс проголосовал за суверенитет и отделение от Украины, людям было не понятно, за что украинские националисты пришли их убивать? Ведь они только хотели говорить на русском языке, были против повальной украинизации, против украинского языка в школе. Хотели жить, как привыкли.

Отец нашей героини в 60-е годы приехал по комсомольской путевке в Донбасс из русской глубинки строить шахты… В семье звучала русская речь, а по праздникам пели и украинские песни. И вдруг началась гражданская война…

Летом 2014 года прошли бои с большими жертвами с обеих сторон за Шахтерск и особенно за Саур-Могилу – стратегическую высоту в Донбассе. Для ополченцев разгром националистов на кургане Саур-Могилы стал Сталинградом – переломным моментом в войне за суверенитет. Именно летом случился Амвросиевский котел, затем Иловайский, Дебальцевский.

– В начала мая, еще до референдума, – вспоминает Наталья, – мой старший сын Андрей, а ему тогда было 33 года, со снохой и двумя детьми – годовалой Дашей и шестилетним Ильей, поехал отдыхать в Керчь. И когда началось кровопролитие, я настояла на том, чтобы они не возвращались в Торез. Город как-то оказался окружен двумя фронтами – в 15-ти километрах бои за Саур-Могилу, в десяти – украинские каратели на танках пытались прорваться через Шахтерск к Донецку. Тогда националисты беспощадно убивали мирных жителей, не жалея ни стриков, ни детей.

Волосы ставали дыбом, когда мы узнавали, что они творили! Поэтому, я не хотела, чтобы старший сын возвращался в Донбасс.

Слава Б-гу, он послушал. Считаю, что им повезло. Сын строитель, его с испытательным сроком взяла на работу к себе в фирму по установке окон хозяйка, у которой они снимали жилье в начале отдыха. Там он до сих пор и трудится. На первых порах им помогали соседи, а особенно, Красный Крест. Сын и сноха в 2019 году стали гражданами России. Мы с мужем радуемся, что все у них хорошо – дети учатся, а на жилье – заработают.

Младшая дочка с зятем, в 2014 году, а им было 27 и 31 год соответственно, с трехлетним Ванечкой выехали в Россию, в Новошахтинск. Тоже начали с нуля. Перебивались подработками, снимали жилье, пока Саша не нашел для покупки старый дом. Мы с дочкой собрали все золотишко, все наши с мужем сбережения и заплатили половину – 200 тысяч рублей за этот дом. Продавец, зная, что семья из Донбасса, согласился рассрочить вторую часть платежа на пять лет.

Много им пришлось повозится с этим полузаброшенным домом – соседи на участок тащили весь мусор, да и дом требовал капитального ремонта. В 2019 году мы с мужем бросили свое жилье в Торезе и перебрались к молодым. Несмотря на возраст, а нам уже по 65, пришлось поработать на новом месте. Вычистили участок, обновили сад, часть земли я пустила под овощи и картошку. Муж сбил добротный сарай для птицы. Девять соток земли, если не лениться, – это большое подспорье для всей семьи – у нас свои овощи, своя курятина и индюшатина.

Уже третий год мы с мужем как граждане России: нам пересчитали пенсию, которая получилась на уровне среднероссийской. Теперь у нас нет никаких заморочек ее ежемесячно получать. В ДНР мы получали пособие. Оно было небольшим, его постоянно увеличивали, но все равно две, три, пять тысяч рублей не хватало на продукты, которые туда возили из России и цены выросли до ростовских. А чтобы получать пенсию, заработанную на Украине, нужно было зарегистрироваться на территории подконтрольной Киеву. Мало того, каждые два-три месяца нужно было отмечаться в отделах соцобеспечения тех районов, где прописан. Это была страшная нервотрепка. Мужу не хотелось терять шахтерскую пенсию, в пересчете на рубли она была больше 20 тысяч. Мы с ним зарегистрировались у знакомых почти за 100 километров от Тореза. Не хочется вспоминать все эти переезды, особенно зимой и дождливой холодной осенью, украинские контрольно-пропускные пункты, где над нами откровенно издевались, очереди в конторах, где у нас спрашивали: «А вы ще не здохлы»?

Сейчас мы успокоились. Внуки растут, Ванечка наш, которому уже 11 лет, становится настоящим донским казаком – учится в казачьей гимназии. Везде старается быть первым и в учебе, и в строевой подготовке. Это ему удается.

На Новый год приезжал старший с семьей. Когда все сели за праздничный стол, мы с мужем порадовались – не зря живем!