- Я не могу снимать то, что я хочу, по финансовым причинам. Но, в то же время, я не снимаю то, что я не хочу, - в этом высказывании весь Мурат Джусойты, осетинский режиссер и сценарист. Он лучше будет 20 лет молчать, но не изменит принципам собственной системы.

Фанатели по «Фанату»

Кинопроизводство в Северную Осетию пришло во время Великой Отечественной войны. Тогда во Владикавказ эвакуировали ростовскую киностудию.  Когда война закончилась часть оборудования и специалистов остались во Владикавказе, потому что «наверху» посчитали целесообразным сделать филиал в Северной Осетии. А в 60-е годы на местном ТВ образовалась собственная студия киносъемки. 

 -  Я мечтал быть в кино и отправился учиться во ВГИК, - вспоминает Мурат Георгиевич. - Тогда целая группа осетин поехала.  Кто-то поступал по направлениям от Северо-Кавказской студии кинохроники, кто-то, в том числе и я, поступал на общих основаниях. Сначала я закончил экономически факультет, потом сценарный, уже заочно, работая на киевской студии фильмов. А потом уже стал режиссером.

Фильмы, которые в конце 80 – начале 90-х годов снимал осетин Джусойты на одесской киностудии, знала вся страна. Он был сценаристом одного из самых кассовых фильмов того времени «Фанат», о запрещенном в СССР каратэ, продолжил тему в фильме «Человек в зеленом кимоно», вскоре дебютировал как режиссер не менее нашумевшего фильма «Курьер на Восток».

 - У вас были хорошие, так сказать коммерческие, фильмы, почему вы ушли в совершенно некоммерческое кино?

 - Знаете, мне были интересны и эти, как вы называете коммерческие, фильмы. Меня тогда никто не знал, и мне бы никто не дал снимать другие фильмы – философские притчи, наполненные идеями.  Да я и сам тогда не был готов к таким фильмам, в силу возраста, своих воззрений на жизнь, - размышляет мой собеседник. - Тогда мне было интересно работать над такими фильмами. Я знал этот мир. Работая над теми фильмами, я открывал для себя какие-то другие вещи, другие стороны. Дело в том, что в большинстве своих фильмов я и режиссер, и сценарист. Это было удобно, потому что я очень часто менял изначальный сценарий во время съемок. Я учился делать кино. Я всегда получал удовольствие от того, что все идет не совсем по моему плану, что можно внести коррективы, усилить какие-то акценты, или даже поменять их, это и есть творческий процесс. От него я получал удовольствие. Я люблю делать все сам, чтобы творчество не заканчивалось написанием сценария, а продолжалось и во время съемок, озвучивания, монтажа.  Может поэтому я и стал режиссером.

Ждал, когда мои желания и возможности совпадут

 - Ваше первое кино – динамичное и захватывающее, а второе кино,(я имею в виду фильм «Горец» – оно уже для другого зрителя, я бы сказала «умного». Оно тоже захватывает, но не динамикой действий, а погружением в атмосферу. А в фильме «Фарн» вы вообще ушли от массового зрителя, сняв кино на осетинском языке.

 - Вы даже «Фарн» посмотрели? – искренне удивляется Мурат. -  История этого фильма печальна. Мы озвучили его, в 1995 году нам даже копию фильма сделали на Мосфильме. Нужно было выкупить озвученный готовый фильм за 2 тысячи долларов, по тем временам это были не такие большие деньги. Но курс доллара менялся ежедневно. Только найдешь спонсора на определенную сумму, только договоришься, а на следующий день эта сумма превращается в мизер, и опять – поиски денег, меценатов… Я за это время устал физически и морально.  Я просто устал искать деньги. Решил – все, когда выкупим – тогда и выкупим. В итоге – исходные материалы просто потерялись. Когда, лет через 15, мы начали искать их, -  нашли только копию на осетинском языке, которая хранилась у кого-то просто в сарае. Естественно пленка почти растаяла. А ведь идеи, которые в этом фильме звучат, актуальны и по сей день.

 - Почему вы стали снимать историческое кино, вас не интересует современный Кавказ? К примеру, «кавказские войны» - целый пласт в отечественном кинематографе.

 - Дело в том, что я не могу снимать то, что я хочу, по финансовым причинам, но в то же время я не снимаю то, что я не хочу. У меня были предложения, к примеру, снять фильм про 90-е годы, но мне это было не интересно, даже за деньги.  Предлагающие очень удивились – ведь я сидел тогда без работы, но… не интересно, - говорит Мурат Георгиевич. - Много профессионалов, которые хотят заработать. Я просто ждал, когда мои желания и возможности совпадут. В моем первом коммерческом кино было все ясно: проходили многочисленные экспертизы, начиная со сценариев - какой будет предполагаемый зрительский и финансовый успех. Все было понятно. А когда ты понимаешь, что вкладываешь свои усилия и средства в фильм, судьба которого не ясна, - то лишний раз и задумаешься – а нужно ли это? Трудно найти умных инвесторов. В идеале - снять фильм, который бы был и коммерческим, и на высоком художественном уровне. Для этого нужно хорошо знать современного зрителя, ведь он сильно отличается от советского: клиповое мышление, совсем другой ритм жизни, совсем другие реалии. К сожалению, сегодняшний зритель, в своей большей массе, не любит думать в кино. Образования порой нее хватает: некоторые и Пушкина не знают. Я не смог работать на такого зрителя. Наверное, это было основной причиной моего двадцатилетнего молчания. У меня были хорошие сценарии, но они никому не были нужны – ни зрителю, ни чиновникам киноиндустрии. Для того, чтобы снимать кино – нужно быть в системе. Мне предлагали переехать в Москву и делать карьеру. Но я не люблю Москву, я остался на Кавказе, выпал из системы. Возвращаясь к вашему вопросу о современном Кавказе. У меня был сценарий о войне в Чечне.  Он был неоднозначный: о нормальных людях, которые остаются людьми в любой ситуации, на какой бы стороне баррикад они не находились. Но средств не нашлось. Так и пропал сценарий. Знаете, все-таки то, что меня интересует гораздо глубже, чем все эти войны. Есть более важные для меня идеи, которые я бы хотел выразить посредством кино. Сейчас много режиссеров, пусть они снимают.

Возвращение

В 2014 году Мурат Джусойты прерывает свое молчание и снимает… исторический фильм на осетинском языке «Рудник». Мурат Георгиевич является одновременно и режиссером, и автором сценария. По собственному признанию, сценарий  дался ему быстро. Идея обратиться к той эпохе зародилась у автора давно, а тут представился случай сначала перенести идею на бумагу, затем запечатлеть на экране. Исторический срез описан без искажений действительности, это подтвердили и историки, к которым попал сценарий сразу после написания.   Селения Фиагдон, Даргавс, Верхний Згид, Нар – основные съемочные площадки, где разворачивается действие картины. В съемочном процессе было задействовано около 50-ти  человек, среди артистов - как профессиональные актеры, так и люди, что называется, «с улицы».

 - Я видела, что вы, снимая «Рудник», актеров учили по-осетински говорить…

 - Было дело, - подтверждает Мурат. - У нас снимался актер-кабардинец, с ним приходилось работать. И молодых актеров обучал, тем более, что они были не актеры вовсе, школьники.  Но для меня работа с непрофессионалами не представляет труда, мне важно было, чтобы их внешний вид и внутренняя энергетика отвечала моим замыслам.  У меня есть такое разделение – актеры и артисты. Артисты они по жизни артисты, сыграют кого угодно, а есть актеры – они не играют, они живут. Я предпочитаю актеров, потому что они убедительны, их внутренняя суть отвечает внутренней сути моих героев. Иногда даже кричу на актеров, когда они выбиваются из процесса. Приходится так сказать встряхивать. Потому что кино – довольно нудный процесс, пока свет выставят, пока грим поправят, смотришь, а человек уже потерял нужную энергетику, приходится приводить в чувство. Я, как правило, каждый раз на фильм набираю новую команду. Вот на «Рудник»  из Одессы вызвал прекрасного оператора Александра Вотинова, с которым еще учился вместе. Всех набрали здесь, на месте. Проблема была, как всегда, со вторым составом – гримеры, звукари, вторые операторы, мастера по свету и так далее. Приходится обучать людей и даже самому работать за осветителя, рабочего, гримера.

 - Где вы находите натуру?

 - У меня нет денег на декорации и дорисовки на натуре. Я хорошо знаю Осетию и всегда предполагаю, где я буду снимать, еще на этапе написания сценария. Правда, сейчас в Осетии идет активное строительство современных зданий в горах. Даже если под старину строят – все равно фактура не та. Крыши другие. Приходится уходить выше в горы, чтобы проводов не было в кадре. Условия съемок «Рудника» были очень жесткие: на высоте, ветер, холод, дождь. Надо было снимать быстро, успевать — натура уходила. Действие фильма происходит в течение двух суток, и мы сняли его за месяц, за апрель.

Съемки велись на частные пожертвования нескольких лиц.  Они изначально ставили режиссеру задачу показать этот период, поскольку, считают, что в то время были люди, которые могут быть примером для современников. В этой области интересы инвесторов и режиссера совпали.

 - В «Руднике» русский ученый, разведывающий залежи руды в горах Осетии, и кабардинский аристократ станут участниками конфликта между семьями. Это время усиления влияния России в Осетии, — рассказывает Джусойты. — Здесь сталкивались различные интересы, в том числе, религиозные, шла христианизация. На Кавказе уже была война, Шамиль еще не был имамом, но был имам Гамзат, газават уже был объявлен… Жизненный уклад осетинского общества претерпевал кардинальные изменения — люди могли переселяться на равнину, в крепость Владикавказ. Знание русского языка давало возможность всякому индивиду оторваться от рода, от семьи и быть более независимым, в общем, бытие революционно меняло сознание. В фильме есть герои, представляющие традиционные ценности, и есть люди, которые хотят идти в ногу со временем. В сегодняшней жизни происходит то же.

Презентационные показы «Рудника» успешно прошли во Владикавказе, Цхинвале и в Москве. В широкий прокат фильм еще не вышел. Видимо, опять Мурат Джусойты не вписывается в систему.

Справка:

«Рудник», 2014 год

Режиссер, сценарист – Мурат Джусойты

Художник-постановщик  - Инга Кокоева

Оператор-постановщик – Алескандр Вотинов

Снимались актеры Осетинского театра Роберт Битаев и Аслан Таугазов, актер русского театра Роберт Кисиев