Когда начинаются разговоры о нехватке воды в регионах Центральной Азии, первым делом вспоминают про Аральское море. Море, которое исчезло благодаря совершенно бездумной деятельности человека. Сухая информация в интернете: Аральское море начало высыхать в середине XX века из-за отвода вод главных питающих рек – Сырдарьи и Амударьи. В результате море разделилось на два водоёма: Северный, питаемый Сырдарьей, и Южный, куда впадает Амударья. Общая поверхность Аральского моря уменьшилась на 75%, а объём воды — на 98%. На месте дна образовалась песчано-соляная пустыня Аралкум площадью 6 млн гектаров. В 80-х годах прошлого века, когда всемирной паутины еще не было, об экологической катастрофе Арала простые обыватели узнали, посмотрев фильм «Игла» режиссера Рашида Нугманова. Там высохшее море стало фоном для действий героя Виктора Цоя и символом выжженного, никому не нужного, поколения. Заржавевший корабль в пустыне – красивая кинометафора и ужасающая реальность.

Право на воду

Так называемые «водяные войны» – не редкость в истории азиатских регионов. Проблема в том, что на воды Амударьи и Сырдарьи претендуют сразу несколько государств, у каждого из которых на водные ресурсы свои планы. Киргизстан и Таджикистан владеют 80% всех запасов пресной воды в Центральной Азии, и их экономические интересы связаны с использованием гидроэнергетического потенциала. В противоположность им ─ Казахстан, Туркменистан и Узбекистан заинтересованы, прежде всего, в использовании вод этих рек в ирригационном режиме и поэтому негативно относятся к гидроэнергетическим планам соседних стран как затрагивающим их экономические интересы. И найти компромисс у руководителей всех этих стран пока не получается, несмотря на Межгосударственную координационную водохозяйственную комиссию стран Центральной Азии (МКВК), в рамках которой страны региона определяют квоты на водозабор из Амударьи и Сырдарьи.

Теперь проблем добавил Афганистан, который решил, что тоже имеет полное право на воду Амударьи «в соответствии с международными нормами и с полным учетом привилегий и прав страны». Вице-премьер Абдул Гани Барадар утверждает, что строительство канала Куш-Тепа укрепит двусторонние отношения с соседними государствами. Протяженность канала составит 285 км, ширина – 100 м. Стоимость реализации проекта – $684 млн. На строительстве трудится 6,5 тыс. рабочих, работы ведутся в три смены: арык уже видно на снимках из космоса. Расположенным ниже по течению Амударьи Узбекистану и Туркменистану грозит засуха. Каким образом это улучшит соседские отношения государств непонятно. В узбекских СМИ канал называют главной угрозой национальной безопасности и «убийцей Амударьи».

Интересен тот факт, что проект строительства канала готовился уже на протяжении нескольких лет до прихода талибов к власти. К тому же, технико-экономические обоснования были подготовлены при бывшем правительстве Афганистана, при содействии американских институтов по развитию (USAID). Понятно, что американских разработчиков мало волновали проблемы безопасности Узбекистана и Туркменистана.

«Бескорыстная» помощь

И тут мы подошли к одному немаловажному аспекту. Решением водной проблемы Центральной Азии рвутся заниматься и американские, и европейские организации.

В 2022 году в США была принята концепция под названием «Глобальная водная стратегия на 2022–2027 гг.», в которой утверждается необходимость рационального и всеобщего доступа к пользованию водными ресурсами планеты. На неё выделен $1 млрд. Под благовидным лозунгом «помощи» предпринимается попытка установить контроль над гидроресурсами региона, а также изменить здесь нормативно-правовую базу регулирования водопользования по западным лекалам. В Туркменистане при содействии печально известной USAID установлена первая система водоучёта на Каракумском канале. В Киргизии при финансовой поддержке Глобального экологического фонда установили ультразвуковые датчики на каналах Нарынской и Баткенской областей.

В свою очередь Европейский Союз (ЕС) также реализует программы для решения проблем с водой в Центральной Азии. Эти инициативы направлены на содействие устойчивому управлению водными ресурсами, обеспечение доступа к воде и трансграничное сотрудничество. Денег тратится немало. Так, три млн евро ушло на программу WECOOP (Water, Environment and Climate Change Cooperation), завершившуюся в 2023 году.  Совместные вложения ЕС, Всемирного банка, Швейцарии и Великобритании в 11,2 млн евро были сделаны в программу CAWEP (Central Asia Water and Energy Program), призванную модернизировать ирригационные системы в Таджикистане и Узбекистане. Третья фаза названной программы завершилась в 2022 году. В том же году была запущена новая программа содействия внедрению возобновляемых источников энергии и энергоэффективных технологий SECCA (Sustainable Energy Connections in Central Asia), в которую вложено 6, 8 млн евро. Сейчас идет последний год ее реализации.

Есть еще ряд региональных и двусторонних проектов. К примеру, финансирование инфраструктурных проектов, включая водоснабжение в Кыргызстане (свыше 50 млн евро), которым занимается Инвестиционный фонд для Центральной Азии (IFCA). Программы в Таджикистане: «Реабилитация ирригационных систем» (ZIRRB, 15,6 млн евро); «Поддержка управления водными ресурсами в Ферганской долине». Упомянем и узбекскую программу «Модернизация систем водоснабжения в Хорезмской области и Каракалпакстане».

Конечно, помощь США и Евросоюза в решении проблем с водой в Центральной Азии строится на политических интересах и далека от бескорыстия. «Помощники» стремятся влиять на законодательство республик региона, что нередко воспринимается как угроза государственному суверенитету.

Новые игроки

Отдельно можно остановиться на деятельности Организации тюркских государств (ОТГ). В марте 2025 года ею был опубликован доклад «Будущее водных ресурсов и сотрудничество в целях устойчивого развития в тюркских государствах». Также ОТГ организовала Региональный водный форум в Брюсселе совместно с Венгерским агентством по продвижению экспорта (HEPA) и Институтом по предотвращению засухи. На мероприятии обсуждали вопросы управления водными ресурсами и их устойчивости в тюркских государствах и за их пределами.

Генеральный секретарь ОТГ Кубанычбек Омуралиев подчеркнул важность регионального сотрудничества в решении проблем нехватки воды и климата, а также отметил роль ОТГ в разработке инновационных решений и мер по повышению устойчивости к засухе и другим экологическим угрозам.

В состав Организации тюркских государств входят Турция, Азербайджан, Киргизия, Узбекистан (с 2019 года) и Казахстан. Венгрия, Туркменистан и непризнанная Турецкая Республика Северного Кипра присоединились к ОТГ в качестве наблюдателей.

Турция в данном союзе выступает проводником европейских и американских инициатив, получая финансовую поддержку на развитие инфраструктуры и цифровых технологий мониторинга водных ресурсов. Через реализацию проектов в сфере водопользования под флагом ОТГ страны Запада могут получить доступ к информации о водных ресурсах, что позволит им прогнозировать и провоцировать региональные конфликты. Эксперты утверждают, что допуск Турции к решению водных проблем Центральной Азии чреват усилением геополитической напряженности, риском нарушения суверенитета стран региона. Водные ресурсы становятся не только фактором экологии, но и инструментом контроля над их сельским хозяйством, энергетикой и промышленностью. Прямо скажем, деятельность ОТГ – повод к созданию отдельного материала.

Пока лидеры мировых стран пытаются пустить азиатскую воду на свою мельницу, от воды в Центральной Азии остаются капли. От Арала остались мелкие безжизненные лужи, высохло озеро Лобнор в Китае, исчезает Айдар-Арнасайская система озер в Узбекистане.

Фото: открытые источники